Из воспоминаний.
Я родился 7 января 1932 г. в д. Средняя Рогатка Ленинградской области.
Когда началась война, мне было 9 лет. Отец, Егор Ермолаевич, работал на заводе "Электросила", мать не работала - у нее на руках были 5-месячные двойняшки. Пока линия фронта была далеко, наши солдаты базировались в нашей деревне. Здесь же была полевая кухня.

Наш дом стоял на самом краю деревни, и, когда линия фронта подошла совсем близко, мы переехали к бабушке, вглубь деревни. У бабушки в огороде был блиндаж, в нем мы спасались от бомбежки. Днем, пока не было тревоги, мы находились дома, а на ночь уходили в блиндаж, так как не знали, когда объявят тревогу. Было видно, особенно ночью, как рвутся снаряды над городом, пламя огня. Горел Ленинград. Слышны были крики "Ура!". Это кричали наши солдаты во время атаки.

Затем мы переехали в Ленинград, в район Пискаревки, к родственникам в 2-этажный дом, где жило нас 22 человека. Отец работал в Ленинграде на военном заводе. Домой приезжал редко.
Однажды мама поехала на лошади в Среднюю Рогатку за вещами и картошкой, а лошадь в дороге сдохла. Голодные люди налетели на эту лошадь и мигом растащили её. Было начало зимы, кушать уже было нечего. Хлеба давали по 125 г. и то наполовину с опилками. Стали подбирать всё, что можно и нельзя кушать: то шкуру скота резали на кусочки и варили холодец, то раскапывали чаны с порчеными овощами. Люди собирали эти порченые овощи, промывали, варили и ели. На зубах хрустел песок. На наших малышей давали хоть мизерные, но пайки, да материнское молоко спасло им жизни, хотя они уже тогда были слабыми.
На Пискаревке рыли траншеи, вначале не зная зачем. Но вскоре стали возить трупы из города, подбирая с улиц, из домов, госпиталей. Трупы скидывали прямо с машин в траншеи и зарывали. Помню, как на машине с трупами везли поднятую мертвую женщину с распущенными волосами. Видимо, кому-то хотелось показать это людям, напугать людей, но в то время уже никто ничего не боялся и ничему не удивлялся. Впоследствии за такой показ стали наказывать.

Однажды была сильная бомбежка, наш дом был, как решето, от осколков. Бомба упала возле него, и девочке, которая жила этажом ниже, перерезало горло. Страшно. Было много жертв. В июне 1942 года нас эвакуировали.

Нашу баржу (мы ехали в трюме) тянул буксир через Ладогу. Затем в "телячьих" вагонах нас везли до Омска. Ехали мы всей семьей - отец, мама, я и брат с сестрой - двойняшки. Из Омска нас переправили пароходом в Самарово (Ханты-Мансийск). Здесь я и пошел в школу во второй класс. По окончании школы работал на рыбокомбинате. (материалы из книги "Была война, была блокада. 1941-1944 гг.")

Из воспоминаний  дочери  Татьяны Владимировны Пуртовой об отце.
Мой отец Бисс Владимир Егорович из ленинградских немцев, в Ханты-Мансийск он был эвакуирован, а точнее сослан в 1942 году вместе со своими родителями и родственниками.
Папа был человек очень умный, позитивный, увлекающийся. Он много трудился, но всегда был окружен друзьями, интересными, для него занятиями (охота, рыбалка, посиделки с друзьями). Я его очень любила, с ним было легко. Он много читал, с ним можно было поговорить на разные темы. Так он прожил всю жизнь. Если представить какая картинка придет в голову первой об отце – это он сидит в кухне за столом у окна, курит и читает очередную книгу!
Первую книгу детскую, которую он нам принес, была книга-раскладушка из картонных страниц «Мельник, мальчик и осёл» С. Маршака.У него был хороший голос и иногда он пел свои любимые песни: «Помнишь мама родная, как девчонку чужую…», «Ты одессит Мишка», «Шаланды полные кефали».

Папа ушел из жизни в 73 года. Последние годы болел, три раза перенес инсульт, особенно последний раз был тяжелым, он потерял голос, не мог самостоятельно передвигаться, но очень мужественно переносил все боли… Вспоминать об этом тяжело.

Отец рано начал работать, поскольку семья была большая, а работал только дедушка Бисс Егор Ермолаевич, бабушка занималась домом и воспитанием детей. После 8 класса он начал работать слесарем на рыбоконсервном комбинате и проработал там до выхода на пенсию. Он не получил профессионального образования, но можно сказать всю жизнь учился: у старших товарищей, на каких-то курсах, ездил в командировки по обмену опытом. Кстати, в Ленинграде он после эвакуации был всего один раз в 1960 году, его отправили по обмену опытом на рыбный завод. Я помню, он привез железные баночки под консервы разной конфигурации и игрушки, таких в городе не было не у кого. Это был заводной мишка коричневый плюшевый, ходил на задних лапках, мотоциклист, который ездил по кругу, желтый цыплёнок, который клевал, когда его заведешь ключиком.

Рабочие жестяно-баночного цеха жили очень дружно, вместе работали, дружили семьями, помогали друг другу в трудные минуты. Я даже сейчас помню многих, с кем работал папа. А еще он был рационализатором, есть значок, многие процессы в работе цеха усовершенствовал сам, будучи уже механиком. Помню, однажды он получил ценный подарок за очередное рацпредложение, патефон и библиотечку книг. В его трудовой книжке две записи о работе и множество о поощрениях и наградах. А еще он был секретарем цеховой партийной организации…

О войне в семье не принято было вспоминать. Семья была большая, жили трудно, но дружно. С благодарностью всегда вспоминали соседи, которые жили на одной улице поддерживали, помогали чем могли.