В 1979 году в московском издательстве «Советский писатель» ничтожно малым по советским меркам тиражом 30 тысяч экземпляров увидело свет первое (неполное) издание «Блокадной книги» Алеся Адамовича и Даниила Гранина.

История осажденного Ленинграда стала первой народной книгой о блокаде.
Блокаду Д. Гранин назвал «эпопеей страданий человеческих».

«В настоящей трагедии гибнет не герой — гибнет хор». Благодаря «Блокадной книге» — впервые заговорил хор. Голосами простых горожан заговорил Ленинград смертной зимы 1941–1942 годов.
Писатели довольно быстро поняли, что публикация книги столкнется с серьезными трудностями. Слишком отличалась блокадная память и блокадная правда простых людей от пафоса победного героизма, принятого в официальном советском военном дискурсе, от предписанного официозом канона.

Судьба книги решалась на Старой площади, в ЦК КПСС. Первая часть должна была выйти в № № 7 и 8 журнала «Новый мир» за 1977 год. Однако публикация была остановлена Отделом пропаганды ЦК КПСС по записке из Главного управления по охране государственных тайн в печати при Совете министров СССР (гриф «Секретно»).

Только спустя полгода, в № 12 «Нового мира», вышел фрагмент книги уже с цензурными изъятиями и правками.

В «Блокадной книге» Гранин и Адамович продолжили борьбу с госаппаратом за подлинную цифру блокадных жертв, борьбу, начатую на десять лет раньше ленинградскими историками В. М. Ковальчуком и Г. Л. Соболевым, опубликовавшими в журнале «Вопросы истории» №12 за 1965 год статью «Ленинградский „реквием" (О жертвах населения в Ленинграде в годы войны и блокады)».

Про «заговор молчания вокруг Ленинграда» писала в своем блокадном дневнике Ольга Берггольц: «А для слова — правдивого слова о Ленинграде — еще, видимо, не пришло время… Придет ли оно вообще?» (запись от 20 марта 1942 года). Это был настоящий заговор партэлиты против города.

Согласно указаниям цензуры, в новой редакции текста появилась и отдельная глава, посвященная работе партийных и советских органов власти Ленинграда, — с подчеркнуто негероическим названием «Исполнение обязанности». В следующих редакциях книги эта глава получила название «Что можно было сделать», отсутствием знака вопроса в вопросительной конструкции, что дает возможность для самой широкой интонационной интерпретации фразы.

В 1979 году в издательстве «Советский писатель» вышла подвергнутая цензуре первая часть «Блокадной книги». Наконец, в № 11 журнала «Новый мир» за 1981 год появилась давно уже готовая к публикации вторая часть.

«Еще никто и никогда не написал то, что Вы, — как жили и умирали в блокаду... И даже уверенности не было, что это когда-нибудь найдет выражение, и вот теперь это произошло» (из письма З. В. Блюхер, дочери маршала В. К. Блюхера).

В 1982 году в московском издательстве «Советский писатель» вышел полный (цензурированный) текст «Блокадной книги».

А в 1984 году, после смены руководства города, книга, наконец, выходит в Ленинграде, на месте описываемых событий.

«Блокадная книга» безусловно стоит на главной книжной полке человечества как свидетельство об одной из тяжелейших гуманитарных катастроф ХХ века.

Есть в «Блокадной книге» посыл, крайне важный для сегодняшнего дня: «Литература должна снова и снова напоминать, что нет красоты в войне, а жестокость, кровь, гадость. То, что так делал Толстой. …Снова показать то, о чем литература забывать готова, — как жестока и отвратительна война...» (Из записных книжек Алеся Адамовича).

Эта запись созвучна строкам из блокадного дневника Ольги Берггольц, чье имя неоднократно появляется на страницах «Блокадной книги»: «…единственное, о чем надо говорить… — это о том, что война — позор, бесчестие людей…» (запись от 8 января 1942 года).

Человек является мерой всех вещей — именно с этой точки зрения создавалась книга. Такой подход был новым для литературы, в которой главенствовал метод социалистического реализма. Столь же новым явился и опыт осмысления и проживания коллективной травмы.

Построенные в духе соцреалистического канона с его жесткими цензурными ограничениями и непременным требованием «светлого куска», постблокадные тексты (их основной корпус) советских писателей, поэтов, публицистов явили миру особый, героический образ блокады и блокадных людей, выживших и победивших под «неусыпным руководством коммунистической партии». Произошло то, о чем сказал блокадник, академик Д. С. Лихачев: «Из ленинградской блокады делают "сюсюк"».

В Первом послании апостола Павла Коринфянам сказано: «Говорю вам тайну: не все мы умрем, но все изменимся вдруг, во мгновение ока, при последней трубе...» Никто, из вошедших в библейскую катастрофу блокады, не вышел из нее прежним. Жизнь «при последней трубе» дала людям новые знания о себе, новый, неизвестным дотоле духовный и физический опыт противостояния расчеловечиванию. Но опыт этот в условиях советской системы остался практически невостребованным. Это была арестованная память целого города.

И вот, спустя тридцать лет после окончания блокады, к людям, носителям этой «замороженной», «отложенной» памяти, приходят два писателя — Гранин и Адамович. Они начинают собирать материал для будущей «Блокадной книги» и на тот момент сами не вполне представляют, в какую запредельную область пережитого вторгаются. Так началась очень болезненная, но совершенно необходимая активация памяти, нужной и самим носителям этой памяти, и, что важно, поколениям, не имеющим физического и трансцендентного опыта блокады.

Для блокадников публикация книги оказалась сигналом: люди почувствовали необходимость и, главное, право говорить. И они воспользовались этой первой, и, может быть, единственной для них, настоящих свидетелей блокады, возможностью. С блокадной памяти была снята осада. На писателей обрушилась лавина писем. Не только слова благодарности звучали в них: люди рассказывали о своем блокадном опыте, делились блокадной правдой, которая долгие годы оставалась невостребованной. Это были письма-исповеди.

Уже в постсоветское время книга была дополнена материалами, изъятыми цензурой, а также главой «Ленинградское дело» и историей создания «Блокадной книги».

В 2014 году в книгу Д. Граниным был включен рассказ «Ромовые бабы», а Наталья Адамович, дочь А. Адамовича, предоставила для публикации записные книжки отца.

6 сентября 2019 года в Санкт-Петербурге, в Государственном музее политической истории России состоялось открытие выставки* «Люди хотят знать», посвященной 40-летию выхода «Блокадной книги» и 100-летию Даниила Гранина.

«Пришло время», «люди хотят знать», «людям надо...», «если все действительно рассказать…» Эти слова когда-то были вычеркнуты цензором. Цензурные изъятия мы видим на страницах машинописи и журнальной верстки. Часть показана на этой выставке, и это тот случай, когда зачеркнутое следует читать.

Прошли десятилетия. Была ли удовлетворена в обществе потребность знания, потребность правды о блокаде? На этот вопрос могут ответить, как отзывы уже современных читателей, оставленные на сайтах интернет-магазинов, так и отзывы посетителей выставки.

А «Блокадная книга» А. Адамовича и Д. Гранина и сейчас остается самой востребованной народной книгой о трагедии, пережитой великим городом.

На выставке «Люди хотят знать» были впервые воспроизведены материалы из фонда Даниила Гранина в ЦГАЛИ СПб. Также были впервые воспроизведены материалы из личного архива Алеся Адамовича, письмо З. В. Блюхер, письма И. А. Андреенко (в блокаду работал заместителем председателя Ленгорисполкома, заведующим отделом торговли), А. С. Болдырева (в блокаду был сотрудником уполномоченного ГКО А. Н. Косыгина), В. И. Пименова (полковника в отставке, заместителя секретаря партийного бюро по идеологической работе). Впервые была воспроизведена стенограмма бесед авторов книги с И. А. Андреенко (в частности, о количестве жертв блокады), машинопись книги и верстка с авторской и цензурной правкой, а также письма блокадников и секретные документы, остановившие журнальную публикацию книги. Впервые были показаны довоенная и послевоенная фотографии Н. А. Панова, известного всему миру по безымянной фотографии блокадника с хлебом в руке.