Медведева (Пашкевич) Марта Робертовна
Родилась 5 ноября 1927 г.
Место рождения: г. Ленинград
Место проживания: г. Ханты-Мансийск
Марта Робертовна родилась 5 ноября 1927 года в Ленинграде. До войны семья проживала на Невском проспекте, дом 79. В семье Марта была единственным ребёнком.
Отец, Роберт Константинович Пашкевич, родился в Ленинграде в 1904 году. До начала Великой Отечественной войны он работал директором гостиницы. После начала военных действий до призыва работал мастером на заводе электроприборов. В январе 1942 года был призван на фронт, в том же году погиб, защищая родной город.
Мать, Мария Матвеевна Ялкова, также родилась в 1904 году в Ленинграде, окончила институт благородных девиц, работала бухгалтером. Умерла во время блокады 31 марта 1942 года.
К началу войны Марте Робертовне было 14 лет. Карточки на продукты в Ленинграде начали выдавать в сентябре 1941 года. Первые карточки были для рабочих на 400 грамм хлеба, потом шли карточки на иждивенцев – по 300 грамм хлеба на одного человека. Для детей карточки на продукты тоже разделялись по категориям. Дети до 12 лет получали 200 грамм хлеба, дети после 12 лет получали 300 грамм хлеба. Но в таком количестве продукты выдавали недолго. Осенью 1941 года были разбомблены Бадаевские склады, там были крупа, масло, мука. И тогда начался страшный голод. Люди ходили на это место и собирали, что осталось, ложками. Зимой из мороженой картошки варили, что могли. Весной 1942 года высаживали под окнами домов картофельные очистки в надежде получить к концу лета хоть какой-то урожай.
Зима 1941-1942 гг. была очень холодной. Температура воздуха доходила до «минус 30-ти». В мирное время дети не ходили в школу в Ленинграде уже при «минус 12-ти».
После того, как отца Марты Робертовны забрали на фронт, её мама очень сильно заболела, у неё было больное сердце. В один из дней девочка пошла в булочную, получать хлеб. Мама была уже слаба. В это время началась бомбёжка, но их дом уцелел. Когда Марта вернулась после бомбёжки домой, мама умерла.
Тогда девочка пошла в жилищно-коммунальное хозяйство, чтобы решить вопрос о захоронении матери. Ей сказали, что надо сдать мамину хлебную карточку, которая уже была получена на следующий месяц. Она сдала карточку, и ей выдали бумагу, что хлебная карточка сдана и только тогда труп могли принять на захоронение. Тело надо было упаковать – зашить в одеяло – и сдать.
Марта Робертовна в своих рассказах вспоминала: «Везти труп мамы на место приема тел умерших было очень далеко. А дома у нас были только финские санки со спинкой, которые не подходили для того, чтобы уложить умершего человека. В доме, где я жила почти все квартиры на тот момент были открыты и я пошла искать другие санки. Когда я ходила из квартиры в квартиру, то видела, что в некоторых из них лежали трупы людей.
В одной из квартир я нашла обычные санки, две штуки. Мешок из одеяла с телом мамы я тащила по лестнице за веревку с трудом. Я связала санки вместе и повезла труп через весь город сдавать, где принимали всех умерших, по дороге несколько раз попала под бомбёжку. Трупы людей принимали в бывшем здании мясокомбината, вероятно, что их там просто сжигали.
После смерти мамы в нашем пятиэтажном доме осталось в живых только три человека – две бабушки и я».
В сентябре 1941 года дети в школу уже не пошли. Во всех школах Ленинграда были размещены госпитали для раненых. В школе № 222, где учиалсь Марта, также был организован госпиталь.
Когда привезли первых раненых солдат, детей постарше собрали и попросили нарезать бинты из простыней. Старшеклассники работали санитарами: ухаживали за ранеными, стирали бинты, мыли полы, иногда рыли окопы.
«А ещё мы копали противотанковые рвы на улицах города. Когда мы помогали в госпитале, я сдружилась с двумя девочками и, чтобы выжить, мы ходили в перерывах между бомбёжками по разрушенным домам и пытались найти хоть что-то из продуктов. В основном мы находили дрожжи, а ещё собирали траву, берёзовую кору. Из этого мы варили суп.
Когда разбомбили зоопарк, жителям разрешили прийти туда и забрать небольшие куски умерших животных. Нас отправили туда от госпиталя, где мы с девочками помогали. В зоопарке работали два деда, они нам отрубили кусок умершего верблюда. По дороге обратно одну девочку убило во время бомбёжки и нас осталось двое», – вспоминала при жизни Марта Робертовна.
Бомбили немцы осаждённый город регулярно. В десять часов утра была бомбёжка, в три часа дня был обстрел, и вечером в любое время была бомбёжка и обстрел. С ноября 1942 года хлеб стали давать по 200 гр. на 1 человека, а позже ещё меньше, по 120 гр. на 1 человека.
После смерти мамы Марту забрала к себе мамина родная сестра. Её муж был полковником, его батальон стоял у Витебского вокзала.
О своей эвакуации Марта Робертовна рассказывала: «Пожив у них некоторое время, я узнала, что детей постарше собирают в Смольном, чтобы отправить через Ладогу в эвакуацию. После переправы через Ладожское озеро нас отправили в Горький, работать на завод. Но на подъезде к Горькому, возле города Дзержинский Московской области началась бомбёжка и многие дети погибли. По приезду в Дзержинский всех детей осмотрел врач и нас отправили работать на военный завод № 80. В мирное время на этом заводе изготавливали трамвайные вагоны. С момента начала войны на этом заводе изготавливали снаряды, мы их называли “Катюша” и “Ванюша”. Снаряд “Ванюша” был большой и по размеру похож на газовый баллон. Снаряд “Катюша” был небольшой, по форме похож на бутылку с горлышком конусной формы».
На заводе девушку поставили «на замер снарядов “Катюша”». Нормального освещения на заводе не было, а работали без перерыва днём и ночью, как дети, так и взрослые. Чтобы измерить снаряд, надо было подсветить фонариком, а бракованный убрать в сторону. Работая почти в постоянной темноте, Марта заболела куриной слепотой (расстройство сумеречного зрения, или гемералопия). И после этого её отправляли работать только днём. Через некоторое время девушку отправили в Горький, и в ту же ночь после того, как она уехала, завод в Дзержинском полностью разбомбили.
Когда сняли блокаду Ленинграда, Марте Робертовне прислали пропуск на перевод в родной город, где оставалась жить мамина сестра и её муж. Возвратившись домой, девушка узнала, что дом, где жила её семья остался целым, но в их квартире уже жили другие люди.
После окончания войны девушка попросилась на переезд в Астрахань. Там началась рыбная путина (время, когда рыба массово устремляется из морей в реки на нерест), и в астраханский рыбозавод требовались рабочие руки. Нашлась женщина, которая поселила Марту на квартиру к знакомым бабушке и дедушке. Уже на следующий день её приняли работать на рыбный завод, в цех разделки рыбы. Домой разрешали для еды брать только рыбьи головы и очистки.
После завершения путины девушка поступила учиться на один год в училище, на дошкольного работника. В Астрахани Марта Робертовна вышла замуж. Супруг тоже житель блокадного Ленинграда. В 50-е годы супруги с друзьями поехали на Север.
Из воспоминаний Марты Робертовны: «Поселились сначала в поселке Покур, а затем переехали в Ханты-Мансийск. Мужа взяли работать в Леспромхоз, а меня воспитателем в детский сад».
С 1953 года Марта Робертовна работала лаборантом в медицинском училище, затем в столе справок Окружной клинической больницы. В 2000 году ушла на пенсию, трудовой стаж – 45 лет. После смерти мужа в 1996 году Марта Робертовна проживала в Ханты-Мансийском районном доме-интернате для престарелых и инвалидов.
Марта Робертовна являлась Ветераном Великой Отечественной войны, награждена знаком «Житель блокадного Ленинграда».
Место проживания: г. Ханты-Мансийск
Из беседы представителей АНО «ЦТЭД»
с Маргаритой Яковлевной Кузьменковой
При жизни Марта Робертовна охотно делилась своими воспоминаниями, о которых нам рассказала председатель городской общественной организации «Жители блокадного Ленинграда» Маргарита Яковлевна Кузьменкова.
Марта Робертовна родилась 5 ноября 1927 года в Ленинграде. До войны семья проживала на Невском проспекте, дом 79. В семье Марта была единственным ребёнком.
Отец, Роберт Константинович Пашкевич, родился в Ленинграде в 1904 году. До начала Великой Отечественной войны он работал директором гостиницы. После начала военных действий до призыва работал мастером на заводе электроприборов. В январе 1942 года был призван на фронт, в том же году погиб, защищая родной город.
Мать, Мария Матвеевна Ялкова, также родилась в 1904 году в Ленинграде, окончила институт благородных девиц, работала бухгалтером. Умерла во время блокады 31 марта 1942 года.
К началу войны Марте Робертовне было 14 лет. Карточки на продукты в Ленинграде начали выдавать в сентябре 1941 года. Первые карточки были для рабочих на 400 грамм хлеба, потом шли карточки на иждивенцев – по 300 грамм хлеба на одного человека. Для детей карточки на продукты тоже разделялись по категориям. Дети до 12 лет получали 200 грамм хлеба, дети после 12 лет получали 300 грамм хлеба. Но в таком количестве продукты выдавали недолго. Осенью 1941 года были разбомблены Бадаевские склады, там были крупа, масло, мука. И тогда начался страшный голод. Люди ходили на это место и собирали, что осталось, ложками. Зимой из мороженой картошки варили, что могли. Весной 1942 года высаживали под окнами домов картофельные очистки в надежде получить к концу лета хоть какой-то урожай.
Зима 1941-1942 гг. была очень холодной. Температура воздуха доходила до «минус 30-ти». В мирное время дети не ходили в школу в Ленинграде уже при «минус 12-ти».
После того, как отца Марты Робертовны забрали на фронт, её мама очень сильно заболела, у неё было больное сердце. В один из дней девочка пошла в булочную, получать хлеб. Мама была уже слаба. В это время началась бомбёжка, но их дом уцелел. Когда Марта вернулась после бомбёжки домой, мама умерла.
Тогда девочка пошла в жилищно-коммунальное хозяйство, чтобы решить вопрос о захоронении матери. Ей сказали, что надо сдать мамину хлебную карточку, которая уже была получена на следующий месяц. Она сдала карточку, и ей выдали бумагу, что хлебная карточка сдана и только тогда труп могли принять на захоронение. Тело надо было упаковать – зашить в одеяло – и сдать.
Марта Робертовна в своих рассказах вспоминала: «Везти труп мамы на место приема тел умерших было очень далеко. А дома у нас были только финские санки со спинкой, которые не подходили для того, чтобы уложить умершего человека. В доме, где я жила почти все квартиры на тот момент были открыты и я пошла искать другие санки. Когда я ходила из квартиры в квартиру, то видела, что в некоторых из них лежали трупы людей.
В одной из квартир я нашла обычные санки, две штуки. Мешок из одеяла с телом мамы я тащила по лестнице за веревку с трудом. Я связала санки вместе и повезла труп через весь город сдавать, где принимали всех умерших, по дороге несколько раз попала под бомбёжку. Трупы людей принимали в бывшем здании мясокомбината, вероятно, что их там просто сжигали.
После смерти мамы в нашем пятиэтажном доме осталось в живых только три человека – две бабушки и я».
В сентябре 1941 года дети в школу уже не пошли. Во всех школах Ленинграда были размещены госпитали для раненых. В школе № 222, где учиалсь Марта, также был организован госпиталь.
Когда привезли первых раненых солдат, детей постарше собрали и попросили нарезать бинты из простыней. Старшеклассники работали санитарами: ухаживали за ранеными, стирали бинты, мыли полы, иногда рыли окопы.
«А ещё мы копали противотанковые рвы на улицах города. Когда мы помогали в госпитале, я сдружилась с двумя девочками и, чтобы выжить, мы ходили в перерывах между бомбёжками по разрушенным домам и пытались найти хоть что-то из продуктов. В основном мы находили дрожжи, а ещё собирали траву, берёзовую кору. Из этого мы варили суп.
Когда разбомбили зоопарк, жителям разрешили прийти туда и забрать небольшие куски умерших животных. Нас отправили туда от госпиталя, где мы с девочками помогали. В зоопарке работали два деда, они нам отрубили кусок умершего верблюда. По дороге обратно одну девочку убило во время бомбёжки и нас осталось двое», – вспоминала при жизни Марта Робертовна.
Бомбили немцы осаждённый город регулярно. В десять часов утра была бомбёжка, в три часа дня был обстрел, и вечером в любое время была бомбёжка и обстрел. С ноября 1942 года хлеб стали давать по 200 гр. на 1 человека, а позже ещё меньше, по 120 гр. на 1 человека.
После смерти мамы Марту забрала к себе мамина родная сестра. Её муж был полковником, его батальон стоял у Витебского вокзала.
О своей эвакуации Марта Робертовна рассказывала: «Пожив у них некоторое время, я узнала, что детей постарше собирают в Смольном, чтобы отправить через Ладогу в эвакуацию. После переправы через Ладожское озеро нас отправили в Горький, работать на завод. Но на подъезде к Горькому, возле города Дзержинский Московской области началась бомбёжка и многие дети погибли. По приезду в Дзержинский всех детей осмотрел врач и нас отправили работать на военный завод № 80. В мирное время на этом заводе изготавливали трамвайные вагоны. С момента начала войны на этом заводе изготавливали снаряды, мы их называли “Катюша” и “Ванюша”. Снаряд “Ванюша” был большой и по размеру похож на газовый баллон. Снаряд “Катюша” был небольшой, по форме похож на бутылку с горлышком конусной формы».
На заводе девушку поставили «на замер снарядов “Катюша”». Нормального освещения на заводе не было, а работали без перерыва днём и ночью, как дети, так и взрослые. Чтобы измерить снаряд, надо было подсветить фонариком, а бракованный убрать в сторону. Работая почти в постоянной темноте, Марта заболела куриной слепотой (расстройство сумеречного зрения, или гемералопия). И после этого её отправляли работать только днём. Через некоторое время девушку отправили в Горький, и в ту же ночь после того, как она уехала, завод в Дзержинском полностью разбомбили.
Когда сняли блокаду Ленинграда, Марте Робертовне прислали пропуск на перевод в родной город, где оставалась жить мамина сестра и её муж. Возвратившись домой, девушка узнала, что дом, где жила её семья остался целым, но в их квартире уже жили другие люди.
После окончания войны девушка попросилась на переезд в Астрахань. Там началась рыбная путина (время, когда рыба массово устремляется из морей в реки на нерест), и в астраханский рыбозавод требовались рабочие руки. Нашлась женщина, которая поселила Марту на квартиру к знакомым бабушке и дедушке. Уже на следующий день её приняли работать на рыбный завод, в цех разделки рыбы. Домой разрешали для еды брать только рыбьи головы и очистки.
После завершения путины девушка поступила учиться на один год в училище, на дошкольного работника. В Астрахани Марта Робертовна вышла замуж. Супруг тоже житель блокадного Ленинграда. В 50-е годы супруги с друзьями поехали на Север.
Из воспоминаний Марты Робертовны: «Поселились сначала в поселке Покур, а затем переехали в Ханты-Мансийск. Мужа взяли работать в Леспромхоз, а меня воспитателем в детский сад».
С 1953 года Марта Робертовна работала лаборантом в медицинском училище, затем в столе справок Окружной клинической больницы. В 2000 году ушла на пенсию, трудовой стаж – 45 лет. После смерти мужа в 1996 году Марта Робертовна проживала в Ханты-Мансийском районном доме-интернате для престарелых и инвалидов.
Марта Робертовна являлась Ветераном Великой Отечественной войны, награждена знаком «Житель блокадного Ленинграда».